Зов Лиры [Руки Лира] - Андрэ Нортон

— Что ты знаешь о Лире?

Крин заколебался. Но он не видел причины, чтобы скрывать то немногое, что успел узнать.

— Я встречался со жрицей Лиры… на Высотах. Её названная дочь приехала в Казгар, чтобы исполнить какую-то миссию. Мы вместе пошли в заброшенное святилище, где меня и схватили…

Хотя Нош в камере не было, но, пожалуй, её тоже поймали. Юноша вновь содрогнулся — от мысли, что могло статься с девушкой. Где они её держат? И зачем?

— Это совсем девчонка… Нош… Алноша… названная дочка Дрин. Схватили ли они и её тоже? Куда её могли посадить?

И мысленно добавил: «Зачем?» Глаза его собеседника сверкнули, будто он взглядом хотел проникнуть в память юноши.

— Дрин… — промолвил старик. — А где ты встретился со жрицей Рук?

— Далеко… на Высотах. В той части, где начинается Аскад. Они с девчонкой пришли в наше укрытие, потому что в Рифт приехали солдаты.

— Рифт! — воскликнул калека. — Она из Рифта! Значит… — Он поёжился, словно от озноба. — Значит, это конец. А эта Нош, она была с тобой, когда тебя схватили, да? Но почему она ходила в заброшенное святилище? Это была её идея?

Не предаст ли он Нош, если все расскажет? Может, этот искалеченный узник сидит здесь не только для наглядного примера, но и для того, чтобы вытянуть из доверчивых заключённых нужные сведения? Которые погубят их обоих — и Крина, и Нош.

Юноша заговорил, осторожно подбирая слова:

— Она служит Лире. Гуляя по городу, я заметил заброшенное святилище и рассказал ей. Она захотела посмотреть на него. Мы пошли — и попали в ловушку.

Безногий внимательно выслушал Крина, а затем пополз в угол, где была свалена ещё одна кучка соломы. Юноша заметил, что его ладони и колени покрыты мозолями.

Служитель Лиры раскидал гнилую солому в стороны, докапываясь до камня. Костлявые пальцы надавили на край одного из камней, так что тот встал торчком. Из образовавшейся дыры узник вытащил маленький клубок тряпья. Затем он повернулся к юноше спиной — видимо, чтобы тот не увидел, что спрятано в клубке.

Но в следующую минуту из груди старика вырвался изумлённый вздох. Он через плечо бросил на Крина испытующий взгляд.

— У неё дар Рук!

Потом снова завозился с тряпками, запихивая их в дыру. Положил камень на место и припорошил сверху соломкой. И подполз к Крину.

— Если они узнают… — тихо пробормотал он. Сквозь густую бороду трудно было прочесть выражение на его лице, но впервые в его глазах мелькнула тревога. — Скажи мне правду, воин, владеет ли эта Нош даром Рук? Умеет ли она читать камни?

— Да.

«И даже слишком хорошо», — с горечью подумал Крин, вспомнив её первый опыт чтения образных камней.

— Наконец-то… — прошептал старик, но так тихо, что Крин едва сумел разобрать.

Юноша решил, что настал его черёд задавать вопросы, правда, неизвестно, можно ли полагаться на полученные ответы.

— Ты сказал, что они хотят что-то узнать от меня. Они уже проделывали такое прежде… с другими?

— Не знаю. Но со мной проделывали. Правда, я ничего не мог предложить им… Святилище было небольшим, и ценностей в нём — никаких. Понятия не имею, почему они до сих пор не убили меня.

Калека говорил ровным, будничным тоном. Он давно принял всё, что стряслось с ним, как данность и больше ни на что не надеялся.

— Но! — добавил он взволнованно. — Если ты связан с Одарённой, они не выпустят тебя из рук. Марк метит высоко, в Казгаре он забрал немыслимую власть. Совет и Судьи управляют городом при свете дня, а Марк — владыка ночного Казгара. Человек с его амбициями готов воспользоваться любым оружием, которое попадёт в его руки. О Руках Лиры было известно давно… до того, как Раскан выжил нас с восточных земель. Марк ухватится за любой талант, который может пойти ему на пользу. Эта девушка… он найдёт её и… — Старик покачал гривой грязных волос — Она — то, что она есть. И Марку непросто будет справиться с этим оружием.

Крин встревожился. Прежде он считал, что его ничто не связывает с Нош. Ему казалось, что больше всего на свете он мечтает распрощаться с девчонкой навсегда. Но теперь, глядя на этот человеческий обрубок, он осознал, что всегда воспринимал Нош так же, как товарищей из Братства, как лорда Ярта, — соратником и единомышленником. Но ведь она владеет силой… Достаточно вспомнить, что эта сила сотворила с их горным убежищем! Если ей здесь грозит опасность, она наверняка сумеет освободиться без особого труда.

Из-под потолка донёсся скрежещущий звук, который сразу же вернул Крина к действительности. Часть стены дрогнула и отъехала в сторону, открывая проход.

Юноша вскочил. Цепь натянулась, ошейник врезался в горло. Но он не желал встретить свою судьбу, стоя на коленях.

Вошедший ничем не отличался от обычных городских охранников. Хотя на квадратном лице его лежала печать жестокости, а доспехи и одежда были грязны и потрёпаны. Что позволяло сделать вывод — слуги Марка, по крайней мере тюремщики, набирались из разного отребья.

С минуту он помаячил в проходе, стискивая рукоять меча и оглядывая Крина с головы до ног. На второго узника он не обращал ни малейшего внимания. Затем толстые губы растянулись в ухмылке.

— Значит, ты был бойцом, ага? Хаживал в строю и таскал меч своего господина? Не дёргайся, малыш. Мы знаем, что нужно делать с такими, как ты.

— Заткни пасть, Краг! Здесь тебе не зубодерня, чтобы скалиться во все стороны.

На плечо неряхи опустилась огромная рука, больше похожая на кусок мяса, и оттолкнула в сторону. В дверях показался второй стражник.

Он швырнул в камеру помятую корзинку с двумя заплесневелыми ломтями хлеба.

Крин не стал наклоняться к еде. На самом деле он опасался, что длины цепи не хватит. Калека тоже сидел неподвижно. Но тут к нему обратился второй надзиратель:

— А ты, старикашка, скоро будешь петь птичкой. У лорда Марка к тебе есть пара вопросиков. Он тут кое о чём подумал. А когда лорд Марк думает, у нас находится куча работы. У тебя ведь ещё две руки, да? Может, тебе хочется остаться без одной… или без обеих?

Его приятель захохотал. И пнул корзинку ногой, так что она покатилась по полу и остановилась, ударившись о правый сапог Крина.

— Жрите! — рявкнул стражник.

Они развернулись и ушли. Дверь со скрипом встала на место.

Крин нагнулся к сломанной корзинке. Ясно, что утолить голод этим невозможно, но живот уже урчал, требуя пищи.

Юноша взял один из кусков, а второй протянул собрату по камере. Хлеб оказался твёрже камня, запросто можно было сломать зубы. Крин попытался разломить его руками, надеясь, что внутри он будет помягче.

— Постой.

Старик подполз к кружке, в которой уже скопилось немного зеленоватой воды. Он опустил свой кусок в кружку и поболтал. Затем передал воду Крину.